Осторожно: многабуков с ударом в графомань.
***Собрались. Плохо помню, кто чем занимался, но квартира напоминала муравейник. Много вещей и много живых существ. Сама я с озабоченно-перекошенным лицом носилась туда-сюда, сначала по орговским нуждам, затем и без оных – просто чтобы заглушить волнение. Помню грандиозное планостроительство двух дев в концептуальных футболках и мастер-класс по владению бичом на кухне, потом помню, как на той же кухне Феанаро с тэлерями ваяли корабли …помню ,как пыталась повторить проклятия и как слова не шли на ум… Больше не помню ничего. Только это ужасное чувство – и страх, и желание начать, и не-желание, чтобы вот так быстро прошло то, ожиданием чего жили – и это не просто красивый оборот – и ещебукет всякой прелести.
Но вот – с опозданием на час, но куды ж без этого)) –
1Посланец валар возвестил начало Великого праздника Созревания Плодов, но я не смогла заставить себя вкусить их – радостное волнение снедало меня. Ведь подарок, приготовленный мной для Финарато, просто не может ему не понравиться! А вдруг он ему не подойдет? Или… Нет, быть того не может – я слишком тщательно подбирала материи…
Перепутанный поток моих мыслей прервало появление Мастера – Куруфинве Феанаро. Благие валар призвали его из изгнания, дабы мог и он насладиться празднеством. И брат его, Нолофинве, примирился с ним и дал обет не помнить обид… Ах, как это хорошо! Теперь все будет по-старому. А то я уже начала волноваться, ведь мне рассказали, какие речи слетали с уст старшего сына государя Финве!
Что ж, это добрый знак. Пора!
- Melda, могу ли я поговорить с тобой?..
Кажется, ему нравится! Ах, вот бы вечно стоять так, прижавшись к нему…
В тот момент случилось то, во что долго еще я не могла поверить. То, что положило начало череде ужасных событий, объединившихся для меня одной мыслью: «нет-нет-нет, этого не может быть! Так не бывает!!» Эти слова, как заклинание, которое, единственное, может помочь, я повторяла потом много раз. Десятки, сотни, тысячи. Громко, срываясь на крик, шепотом, едва слышно, и просто про себя, когда способность произносить членораздельные слова совсем оставила меня. Потому что… так просто не могло произойти. Этого не было.
Сперва свет Дерев оставил мир, и он погрузился во тьму. Я не понимала, что это значит. Не знала, что так бывает. Я родилась и жила при этом свете, и тут – вот так просто – его не стало… Но рядом был любимый. С ним ничего не может быть страшно, ничто не принесет угрозы или опасности.
Посланец принес весть, что это Мелькор, окутанный Тьмою, погубил Древа. Он просил у Мастера Первого дома нолдор созданные им камни – чтобы свет вернулся в Валинор. Сердце мое возрадовалось в ту минуту, ибо смешною показалась мне плата за возвращение утраченного блаженства. Но любимый мой остановил мою радость. «Не торопись, - сказал он мне, - ибо выше цена, чем думаешь ты». Диким, неестественным, безумным был для меня отказ Феанаро.
Потом же пришла из Форменоса страшная весть. Мелькор пробрался туда, унес камни – единственное, что могло вернуть Древа к жизни, - и убил Финве, государя нолдор. Известие повергло меня в ужас, ибо не встречала я ранее смерти в Амане. Я снова не могла поверить, ведь совсем недавно я видела его – живого и в добром здравии… Не может быть, что теперь его нет!
Финарато рядом со мной окаменел. Ведь то был отец отца его…
Тогда, как вновь казалось мне, я все поняла. Ведь не может наяву произойти столько событий, коих не могло быть никогда! А значит – все это сон. Ужасный, жестокий кошмар! Схватив за руки Финарато и Артарэсто, я кричала им об этом, призывая проснуться скорее… но сон все не кончался.
Вслед за Финарато я отправилась на обряд погребения государя нолдор. Самого его – его тела, как ни жутко думать о том – я не увидела за спинами стоявших впереди. Не слышала слов прощания. Нон и к лучшему… Я не верила в смерть. В ее возможность в Благословенном краю. Ее просто не могло быть.
Государь Финве был мертв.
Когда с погребением было покончено, народ вернулся на площадь. Там был и мастер Феанаро, и его сыновья, кои так полюбились мне. Страшные, безумные речи говорил старший финвион. Он пенял на благих валар, проклинал Мелькора, коего нарек Моринготто – Черным Врагом – и звал. Звал оставить Аман и идти в Сирые земли, что на востоке. Мало было разума, но много огня в этой речи – и многих она воспламенила, заставила глаза пылать жаждой новых земель. И еще говорил он о мести Моринготто – как будто могут эльдар одолеть одного из валар – за смерть Финве – и за похищение Камней. И не ясно было, что ранило его душу сильнее…
И обнажил он свой меч – и сыновья его сделали то же – и принес Клятву. Страшные слова были в той Клятве – призывала она в свидетели не только лишь светлых валар с Таникветиль, но даже самого Эру Илуватара… Клятву эту повторяли за ним сыновья – все до единого. И не могла я узнать знакомых лиц в свете факелов. И – в который раз уже – не могла поверить, что даже младшие, даже вечно неугомонные и смеющиеся Амбаруссат повторяют за безумным своим отцом эти слова…
Одно утешало меня – я чувствовала, что милый мой Финарато видит и понимает всю абсурдность этих речей. Он не пойдет в Эндорэ. И удержит стольких, скольких сможет.
Думая так, я ошибалась в третий и последний раз за тот страшный день.
Я не стану описывать, как мы прощались. Как он уходил. Как на мои мольбы он тихо отвечал: «Я не могу оставить отца и свой народ. Я не могу допустить, чтобы квенди Эндорэ пострадали от пламени Феанаро и его сыновей. Я… вернусь.»
Я поверила ему. Как верила всегда. Я поняла, что он не может не идти. Я обещала ждать.
В тот день мой мир изменился слишком сильно. Меня оставило слишком многое из того, чем я жила и без чего не мыслила своей жизни. Слишком многие из тех, без кого невозможно было представить меня саму. Ушли те, к кому я так привыкла… И сыновья Феанаро больше не вызовут моей смущенной улыбки… Эта Клятва… Неужели нельзя было иначе? Не уходить. Остаться. Примириться… До боли, до слез, до невыразимого чувства обиды на судьбу жаль.
Мир изменился. Уже не будет так, как прежде. И каждый раз от этих мыслей непереносимо хочется плакать…
С тех пор действительно изменилось очень многое. Валар дали свет Арде и оградили Аман от любого вторжения. Я испугалась тогда: как же он вернется, если преграды непреодолимы? Но он обещал. И я буду ждать. Я дождусь его.
***Это было только начало – а меня уже прошибло чуть не на пожизневые истерические рыдания. Причем, по-игроковски продумывая момент, я наметила себе несколько точек, мол, завязаться могу и вот с этим, и вон с тем, и еще с этими немного… Черта с два. Леди Амариэ отодвинула меня плечом, вцепилась в Финарато и не отходила от него ни на шаг ><
Из жестокого больного вролинга меня вывел первый за тот день глоток коньяка, цапнутого у феанорингов. Ибо голова еще была нужна.
Далее. Картина маслом. Улица, Первый дом курит у подъезда, дожидаясь, пока альквалондцы а) выйдут и б) отойдут на достаточное расстояние. Часть нашей банды в лице меня, Килир и Индис стоит тут же с кораблями и ждет невышедших. Я, в черном хайратнике и черном же плаще, беспалевно читаю слова с бумажки, ибо первый отыгрыш
На саааамом-то деле это должно было происходить еще в квартире, в присутствии двух других Домов. Но не склалось – перводомцы, как угорелые, простите тавтологию, выскочили еще даже впереди техногруппы, а ждать внизу еще и арфингов-нолфингов не было ни возможности, ни резона. По сему – тех дурак, тех просит прощения((
2Валар, собравшиеся в Кольце Судьбы и зревшие, что творилось в Тирионе, послали меня к обезумевшим нолдор дабы передать им их слова. Но слова Манве Сулимо были и моими словами, ибо многих из тех, кто жаждал уйти, я знал лично.
- Внемлите, о нолдор, речи моей, ибо глаголю устами владыки Манве Сулимо.
Глупости Феанаро могу я противопоставить лишь совет: не уходите! Настал недобрый час, и путь ваш ведет к скорби, коей вам не дано провидеть. В этом походе валар не станут помогать вам ,но не станут и удерживать вас, ибо знайте: как вольны вы были прийти сюда, так вольны и уйти. Ты же, Куруфинве, сын Финве, своею клятвой сам изгнал себя. В гневе не распознал ты лжи Мелькора. Он вала, сказал ты. Тогда твоя клятва неисполнима, ибо никого из валар не одолеть тебе ни сейчас и никонда впредь в чертогах Эа, пусть даже Эру, коего ты призывал, сделает тебя втрое сильнее, чем ты есть.
Всю силу убеждения вложил я в речь, обращенную к народу нолдор. Но отвечал мне Феанаро, Пламенный Дух, что, решившись, пойдет он до конца и поведет за собой – и нолдор горячо поддержали его. Узрел я тогда, что бесполезны доводы разума в борьбе с пламенным безумием. Жаль их мне было, но не желали они моей жалости. Поняв это, поклонился я им, говоря молчаливо: «Что ж, делайте свой выбор, коли не мил вам покой. Но видит Единый – все, что мог я сказать и сделать, дабы вразумить вас, было сказано и сделано. Поступайте, как знаете.»
***До гаваней тэлерийские читеры
Обустроились в Альквалондэ. Практически обжились, да… Заняли свои места и ждем. Далеко разносился дружный смех веселого народа мореплавателей!)) Мы гнали и не могли остановиться. Наверно, правда нервное…
«Так, все. Делаем испуганные лица – у нас свет погас!! » - «…вот придут к нам братья наши… …меньшие… …то есть братья наши нолдор » - «А если первыми придут нолфинги?» - «По сюжету у нас феаноринги. Так что если что – называем Нолофинве Феанором Все равно темно и лиц не видно » - «Что-то их долго нет... может они в кустах стоят и ждут, пока мы ржать закончим?» - «Тогда они ждали бы ближе…»
Я не помню, над чем еще мы веселились, но к тому времени, как Первый дом оказался в зоне видимости, лично меня сгибало пополам, и слезы обильно стекали с подбородка.
Последняя попытка успокоиться («Все, народ, свет погас!!»), полторы секунды на вролинг…
Спиной к кораблям разворачивалась еще Руш. Шаг к нолдор сделал уже Ольвэ, государь Альквалондский.
3Жизнь в Гаванях текла своим чередом. Корабли уходили, корабли возвращались… Внезапно сделалось очень темно, ибо свет, что излучали Древа Валинора, исчез, будто не было его никогда. Но в тот же час ярче засияли над нашими головами звезды, зажженные некогда владычицей Вардой. И возрадовались мы, и уверились, что не оставят нас валар прозябать во тьме. Однако тревога наша усиливалась, и отсутствие вестей угнетало наши души. Тогда решили мы снарядить гонцов в Валмар и Тирион, но прежде, чем решение это было озвучено, пересек границу моих владений брат супруга дочери моей Эарвен. И были с ним его сыновья и другие нолдор. Мыслили мы, что вестниками пришли они, и недоумевали, зачем так много провожатых понадобилось Феанаро. Однако же рад был я принять у себя его и тех, кто пришел с ним, ибо думал я, что это знак излечения его от безумных мыслей, что излагал он столь горячо в Тирионе при нашей последней встрече.
Жестоко ошибался я.
Поведали нам пришедшие о произошедшем с Древами, о гибели Финве, отца супруга дочери моей, и обмолвились о данной ими Клятве. Ужаснулся я, но вера в мудрость и справедливость валар не оставила меня. И когда просил – пока еще просил – Феанаро тем или иным способом дать ему возможность переправиться через море, понял я, что, как ни тяжело мне отказывать в просьбе родичам, не могу я этого не сделать, ибо тогда вдвойне предательством станет деяние мое. Ибо – долг друга и родича – разубедить заблудшего, удержать от совершения ошибок более губительных, чем уже совершенные.
С ужасом вглядывался я в лица давно знакомых мне нолдор. В свете звезд только теперь, когда подошли они так близко, я смог увидеть, насколько изменилось выражение их глаз. Каждого из них я знал. Да, не так хорошо, как детей дома Нолофинвеи, тем паче, Арафинве, но каждый из них хоть по разу да гостил у меня в Альквалондэ, хоть по разу, да забирался на наши корабли. Каждого из них я по-своему любил и был готов получить взамен хотя бы благожелательное уважение. И до того дня, как казалось мне, наши отношения никогда не отличались чрезмерной холодностью…
Но то, что я увидел в их глазах – всех без исключения, даже самых младших – заставило меня отшатнуться. В них была холодная решимость – достичь желаемого любой ценой. Я не знал этих нолдор. Я видел их впервые.
Сознание еще отказывалось верить в это. В памяти некстати всплывали обрывки воспоминаний. Вот Феанаро со старшими сыновьями, пусть и в шутку, пытаются постичь основы кораблестроения, вот Амбаруссат задумывают увести кораблик полегче и умчаться открывать «новые земли», вот почему-то Финдекано выспрашивает о жизни в Эндорэ на палубе корабля, идущего к Тол-Эрессеа, вот…
Но картины прошлого вытесняет настоящее, в котором брат мужа моей дочери вынимает из ножен длинный меч и наставляет на меня острие. Будто в полусне, будто в густом тумане я протягиваю к железу руку. Мне нужно убедиться, что все это правда. Ведь не может же быть, что…
Когда я очнулся и увидел облегчение в глазах склонившегося надо мною целителя, измученное сознание предприняло последнюю попытку _не_поверить_. Но тьма, рассеиваемая лишь светом звезд и факелов, безжалостно смяла его жалкие усилия. Оставшиеся в живых рассказали мне, что случилось после того, как Феанаро поднял меч. Некоторое время я просто сидел, обхватив руками голову, которой лучше бы никогда не ведать королевского венца… Затем травмы, душевные и телесные, все же взяли свое, и я забылся тяжелым сном.
С пробуждением пришла простая и ясная мысль: ничего не изменишь. Нужно жить дальше. Нужно суметь жить дальше.
А скоро должны вернуться корабли тех, кто уходил в море еще при свете Дерев…
***И снова хочу поблагодарить тэлерей. Может быть, это просто очередной глюк моей больной фантазии, но за мной тогда стояли не три девы и две палки. За мной стоял мой народ и мои корабли. И шумело море. Не знаю, как, но это чувствовалось спиной. Спасибо за это.
Странно и дико было неуклюже отползать в сторону, не замечая более того, что творилось
Пробегая мимо команды боетехов обронить, мол, стойте пока, я за вами вернусь. Сдирать с себя синее и путаться в черном, унимать дрожь в руках, ища нужный хайратник… Я не видела, когда подошли арфо-нолфинги, подошли ли они вовремя. А следовало – еще тех. косяк. Я тупо не заметила, что проклятие – снова – слышал только Первый дом. Об этом мне гораздо позже сообщил мастер… ><
4- Слезы бессчетные прольете вы, и валар оградят от вас Валинор и исторгнут вас, дабы даже эхо ваших рыданий не перешло гор. Гнев валар лежит на доме Куруфинве Феанаро, и он ляжет на всякого, кто пойдет за ним, и настигнет их, на западе ли, на востоке ли. Клятва станет вести их – и предавать, и извратит самое сокровище, добыть которое они поклялись. Все начатое ими в добре завершится лихом; и произойдет то от предательства брата братом и от боязни предательства. Изгоями станут они навек.
Несправедливо пролили вы кровь ваших братьев и запятнали землю Амана. За кровь заплатите вы кровью и будете жить вне Амана, под завесой Смерти. Ибо, хоть промыслом Единого вам не суждено умирать в Эа, и никакой болезни не одолеть вас, вы можете быть сражены и сражены будете – оружием, муками, скорбью; и бесприютные души ваши придут тогда в Мандос. Дого вам жить там и тосковать по телам, и не найти сочувствия, хотя бы все, кого вы погубили, просили за вас. Те же, кто останется в Средиземье и не придет к Мандосу, устанут от мира, как от тяжкого бремени, истомятся и станут тенями печали для юного народа, что придет позже.
Таково слово Валар.
***я не буду это комментировать.
По пути до места Битвы под Звездами к нам с Уруком, несшимся сильно впереди остальных, привязался какой-то мужичок с европейским акцентом и долго вопрошал что-то вроде «Простите, это цирк или церковь?» Это потом я представила, как мы выглядели со стороны: Урук как он есть, да еще с мечом и луком, и я, нервно-злая, с черной лентой поперек лба и черном же подкладочном плаще поверх пальто… Цирк, иначе не скажешь.
Как мы
Дошли до означенного места. Необходимый инструктаж проведен, позиции заняты, ждем.
Молодые люди тихо возмущались, почему уже полчаса никого нет (а мне и занять-то их нечем было >< ), мы с Индис весело гнали за деревом, где полагалось находиться балрогу. Пока феаноринги не пришли в Лосгар.
Я не ожидала, что после всех подготовок сожжение подействует на меня так. Мои вопли «Неееееет!!! ><», говорят, далеко были слышны… Хорошо, что рядом была Индис, с которой можно было отшутиться) А потом они бегали по лесу и звали Амбарто. До меня не сразу дошел смысл этого слова, которое выкрикивали раз за разом. Окончательное осознание произошедшего пришло ко мне после красочного обещания «разорвать паршивца на кусочки».
Ощущение было странно двойственным. Наверное, то же чувствуют зрители, сказочным образом оказавшиеся по другую сторону экрана кинотеатра…
Наконец – Дагор нуин Гилиат. По причине теховского склероза балрог кинулся на Феанаро с голыми руками в смысле с одним только жаром. Я элементарно забыла, что в сумке лежит бич ><
Смерти и погребения я не видела. Зато теперь я знаю, что, экипируясь на подобное мероприятие и имея обязанности координатора группы, нужно иметь с собой отдельную аптечку (хотя бы в составе вата-перекись-пластырь-коньяк) для обеспечения оной группе более-менее пригодных для жизни условий…
Посольство. Я до последнего момента с завидной наивностью полагала, что на проведение Посольства будет выделен отдельный человек. То есть, мне с этим дела иметь не придется. Гыгы. Собственно, по причине этого «гыгы» я сильно тормозил и не сразу находил ответы на вопросы. Вот на простой вопрос «Кто – вы?» ответ так и не был найден. Не отвечать же, в самом деле, что нечисть лесная… Хорошо, господа феаноринги смилостивились и задали наводящий вопрос «Кому вы служите?» На него я ответ знал.
А вот до конца дело не довел( Начисто забыл, что после взятия Майтимо надо еще оставшимся ультиматум выдвинуть… Но, насколько я понял, ошибка была исправлена) Спасибо!
Потормозив еще некоторое время, выдвинулись искать ледоходцев. По хронической дурости моей, господа боетехи вынуждены были тащиться за нами с Индис до условленного места встречи с арфо-нолфингами и некоторое время гулять там, вместо того, чтобы сразу быть отправленными в
Мы с Индис шли по ровной прямой дороге к стоящей на перекрестке толпе. И придумывали связку.
И связка эта, созданная парой фраз за полминуты времени за секунды до отыгрыша, стала именно Связкой. Вот так, с заглавной буквы.
5Мы шли уже много часов. Шли по считавшимся непроходимыми Вздыбленным льдам. Я никогда не думал, что может быть так холодно. В жАре своей кузни я отвык от какого бы то ни было холода. Сестра шла рядом, не отставая ни на шаг. А ведь ей едва ли легче… Я не помню, как сознание оставило меня. Когда я очнулся, со мной была лишь Тэльвен. След еще не успело занести снегом, и мы бросились (хотя – какое там «бросились» - поплелись) догонять своих.
Мы уже могли видеть их, но внезапно лед под нами начал расходиться, и мы чудом удержались на льдине. Все, что нам оставалось – звать на помощь. Помощь пришла немедленно. Бросив нам край веревки, нас по очереди перетащили на другой край трещины. Когда тащили меня, веревка порвалась,и я все же провалился по пояс в воду, но чьи-то руки вытянули меня из полыньи. Вокруг было много добрых рук. Лиц различить я уже не мог. Руки растирали меня и продрогшую Тэльвен, давали нам согревающего питья… Тут только я понял, что на сестре нет ни перчаток, ни руковиц. Почему она молчала?
Стянуть свои, отдать. Согреть. Не допустить, чтобы ей было так же, как мне. Маленькая, нежная Тэльвен… Зачем ты пошла сюда? Зачем я сам пошел? Не помню. Холодно… Снова руки. Протягивают меховые перчатки. Взять. Поблагодарить. Поднять голову. Лорд Нолофинве. Государь…
И снова идти. Цепляясь за ледяные наросты – и опираясь на них, чтобы не упасть. Отвечать на вопросы – как, почему откололись. Объяснять, что это все по моей вине, и сестра отстала из-за меня. И слышать в ответ: «Нет, это моя вина. Я шел замыкающим. Не уследил…» Лорд Финдекано.
И опять – продираться через хрупкие холодные выросты, увязать в снегу. Идти. Упасть, обессилев, и быть поднятым добрыми руками. Увидеть глаза Тэльвен. И презирать себя за слабость – ведь она, моя хрупкая сестренка – держится. Держится настолько, что не только твердо идет сама, но помогает идти ослабевшим… Мне. Так не должно быть. Это неправильно. Это я должен защищать ее от любой напасти… Я не должен быть слабым. Ради нее.
Привал. Сосредоточенные размышления в голове колонны, шутки и смех – в хвосте. Горячий и холодный согревающие напитки. Пища, с трудом проходящая в обледеневшее должно быть горло. Прийти в себя. Более-менее ясно увидеть мир. Вокруг – ничего, кроме льдов. Наверху – ничего, кроме ледяной темноты и обжигающе холодных звезд. Но мы дойдем. Обязательно дойдем. Только вот – куда… Не помню…
Выбрались на довольно ровный и твердый участок. Это можно было бы назвать дорогой, если бы в Хэлкараксэ могли быть дороги. Идти стало легче. Захотелось даже шутить, но…
- Тэльвен, скажи мне, зачем мы пошли сюда? Почему не остались в Амане?
- Мы идем в новые земли… Ты же сам хотел идти!
- А почему пошла ты?
- Я пошла за тобой.
За мной. Она пошла за мной. Вот и защитничек старший брат…
- Брат, мы дойдем туда.
- Конечно, дойдем, но… Все же – почему мы пошли?
- Ты не помнишь?
- Мне кажется, я ничего уже не помню…
- Ты помнишь Тирион? Наш дом? Твою кузню, где ты пропадал с утра до вечера?
- Тирион… Да, я помню его… Там тепло… и кузня…
- Когда мы придем в новые земли, там тоже будет тепло. И мы выстроим тебе кузню – вместе! И все будет как раньше… Ты помнишь?
- Тепло… Я не помню даже, что такое тепло…
И ведь правда – не помню. Руки и ноги закоченели, на бровях и ресницах иней, грудь и спина еще сохранили способность чувствовать – холод.
- В новых землях будет тепло. И ты согреешься, брат. И снова будешь работать в кузне…
Стоп. Хватит ныть. Ей тяжело и без того. А ты – старший – дан ей в помощь. Не смей становиться обузой.
- Да, конечно, ты права, сестра… Ты дойдешь туда, где будет тепло. Выйдешь замуж. Муж построит дом и кузню рядом, если он кузнецом будет… У вас будут дети…
- Мы дойдем, брат. Ты и я. Мы вместе.
- Да…
Ровный участок кончился. Я, еле волочивший обледенелые ноги даже по лишенной препятствий, «лысой» поверхности, выкладывал остатки сил на то, чтобы выдергивать ступни, застревающие в снегу. Перчатки снял и просто нес в руках – я не чувствовал разницы… Благословенный привал не смог принести отдохновения. Я вдруг с ужасающей ясностью понял, что не дойду. Не смогу дойти. Слишком слабый… Страха не было. Я просто знал, что, упав в следующий раз, уже не поднимусь. Нужно найти Тэльвен.
- Сестра, пообещай мне, что ты дойдешь. Во что бы то ни стало.
- Что ты говоришь такое – мы дойдем вместе! Слышишь – вместе!
- Пообещай мне… что будешь идти до конца. Что не сдашься. Что дойдешь до земель, где будет тепло.
- Брат…
- Обещай.
- Обещаю… Обещаю тебе, я дойду. Мы – дойдем!
- Хорошо…
Мы двинулись дальше. Но не успел я сделать и пары десятков шагов, как ноги мои занесли меня туда, где лед был тоньше – и я ушел в воду по грудь. Конечно, меня тут же вытащили… Добрые руки… Я почти перестал чувствовать тело. Я перестал чувствовать даже холод. Меня волокли по льду, пытаясь поставить на ноги. Я кричал, чтобы меня оставили – у меня не было сил, чтобы вернуться к жизни. Я… сдался? Сломался? Да, наверное, это так. Тэльвен…
- Тэльвен! ТЭЛЬВЕН!!
- Да, брат, я здесь!
- Ты обещала дойти…
- Брат, я обещала, что мы дойдем вместе! Дойдем, выстроим кузню… брат…
Говорит будто сквозь слезы… Она плачет? Не надо… Не надо плакать, сестренка…
- Тэльвен…
Прости. У тебя слишком слабый брат…
***Я лежала спиной на снегу и старалась дышать как можно незаметнее. Ко мне подбежала Лотэ, говорила что-то целительское… И эта фраза… «Живые дышат. Он мертв.» И эти споры о том, что делать с телом, что нужно оставить его… Тело лежало на снегу и медленно коченело. Тело все ждало, когда же его оставят и пойдут дальше, чтобы оно, тело, не дероля никого и не чувствуя себя полным идиотом, превратилось обратно в теха Руша и поскакало в Лосгар – раздавать ценные указания. Тело накрыли черной тканью, и мастерский голос шепотом ругнулся, ползи мол уже, разлегся тут… И тело поползло.
Едва соображая, тело выбралось на дорогу и попыталось, преодолев врожденную топографическую некомпетентность, определить, где относительно него Лосгар. Нет, в более светлое время суток и в более адекватном состоянии оно бы сориентировалось сразу. А так – почти сразу. Шаг в предположительно верном направлении. Еще шаг. И – с места – бег на полной скорости. Захлебываясь воздухом, путаясь в не в меру длинном плаще, падая навзничь, поднимаясь, продолжая бег и снова падая… Для вымещения нервного напряжения? Да, наверное.
Лосгар. Раздала инструкции. В битве не участвовала – что мне там делать? Стояла в стороне с вещами, грелась чаем. После смерти только поняла, что замерзла. И оставила перчатки там, во льдах. Грелась креп-сатиновым плащиком. И ведь почти получалось!
После битвы – в квартиру. Теплую… Хотелось посмотреть еще на Тризну – но в темноте уж и не разглядишь…
В квартире единственным свободным помещением оказалась большая комната)) В кухне был феанорский берег Митрима, за шкафом – Ангбанд. Посередине – зона вялой пожизневки, в которую добавились пришедшие чуть позже герои-ледоходцы.
И ведь специально сидела так, чтобы отслеживать, когда пойдут вешать Майтимо. И все ж таки проворонила >< Но, вроде, оказалось, что Орел не сильно опоздал)
6Я летел по своим делам как раз над северными горами, когда Глас владыки Манве поведал о том, что у подножия Тангородрима, Вражьей горы, один из Детей Илуватара взывает к Господину Дыхания Арды, прося его помощи.
Помощь эту понес я врагам Врага на своих крыльях.
И что увидел я? Друг целил в друга из оружия, в кое – в насмешку, не иначе – были вставлены птичьи перья. Целил, желая убить, но не почувствовать, что любые сокровища мира отдал бы он за возможность не стрелять, невозможно было. Друг его висел высоко над ним, прикованный за кисть руки к скале, и жизнь едва теплилась в нем.
Обычно я не позволяю забираться на себя, словно на бессловесную лошадь, но из любого правила бывают исключения. Что гордость одного Орла – пусть и Орла Владыки Ветров – в сравнении с жизнью, которую еще можно спасти?
Подняв одного ближе к другому на своей спине, я ждал, что придумает первый, чтобы освободить полумертвого друга. Когда что-то горячее залило мои перья, ясно стало, что, не найдя лучшего решения, рыжеволосому отрубили плененную руку. Что ж – не мне их судить…
Спустил обоих на землю. Но тяжесть истерзанного квенди, его кровь, что ссыхалась на спине и крыльях, а более всего – та смесь тонких потоков, что исходили от них обоих – не дали мне оставить, их и, отвергнув возмущение гордости, уже сам вопросил я, куда отнести их.
Однако не учел я, что не знают пришедшие с запада квенди белериандских названий. Лагерь у озера… Озеро… Уж не Митрим ли имеют они ввиду?
Не ошибся. В глазах встретивших нас видел я, что узнали они обоих. Но лишь после моего упрека стали помогать они раненному и позвали целителя.
Не знаю, зачем остался я в их лагере. Зачем перебрался потом в изголовье рыжеволосого, зачем не было мне все равно, что будет с ним. И зачем надеялся я, что благодать, дарованная мне владыкой Манве, сможет поддержать его силы. Лишь после того, как он забылся сном, и ясно стало, что жизнь его если не вне опасности, то хотя бы в наименьшей ее доле, я понял, что не нужен здесь боле. Пора было лететь.
***Как ни странно, в Орла меня вролило сильнее, чем я могла ожидать. Возможно, сказалось количество выпитого согревающее-успокаивающе-мозговставительного.
Полетав еще немного в оба конца квартиры, я таки обнаружил пожизневую зону. Там… было хорошо. Тепло.
Там никому, ничто, никогда уже не пойдет во вред.
Есть ли там время? Может и да, но лучше считать, что нет…
М.Щ.
Есть ли там время? Может и да, но лучше считать, что нет…
М.Щ.
Там мы и дожидались, пока в кухне закончат феанорить, а в комнате маэдросить. Выдохнуть и расслабиться. Исход был.
А потом была Обратная Чаша. Я не принимала Прямую, но это было неважно. Не помню, что именно говорилось мной в той части, которая так похожа была на отрядную «свечку», но точно помню, что формулы отпущения персонажей и возвращения в себя там не было. Была снятая и брошенная маска. А в себя я, без сомнения, вернусь и своими силами. Не хотелось отпускать их – никого из них – и я пошла на поводу у этого нежелания.
И снова спасибо тем, без кого этого бы не было в той полноте, в которой оно было. Вам. Всем. Спасибо.